КОГДА ЛИЗ ПЭРРИШ вышла на сцену на Всемирном форуме долголетия в Валенсии, Испания, в конце прошлого года, настроение в зале заметно омрачилось. Другие ведущие знали, что генеральный директор BioViva собирается снова украсть шоу, к лучшему или к худшему. Там, где они — в основном чопорные академики — ставили скромные цели снизить бремя возрастных заболеваний, таких как болезни сердца, остеоартрит и болезнь Альцгеймера, откровенно стильная Пэрриш выступила с более амбициозным заявлением. Цель BioViva, сказала она собравшимся, состояла в том, чтобы создать вакцину против самого старения.
Пэрриш, которой 49 лет, но она выглядит как минимум на десять лет моложе, утверждает, что в своем собственном эксперименте она была нулевым пациентом, что не всегда считается признаком научной строгости. Под бормотание зрителей она рассказала, как посетила неназванную клинику в Колумбии для экспериментальной генной терапии, чтобы удлинить свои теломеры, генетические ограничения, которые ограничивают продолжительность жизни клетки, и еще одну для восстановления мышечной ткани. В процессе, по ее словам, она сократила свой биологический возраст. И в ближайшие несколько месяцев ее компания предложит эту антивозрастную генную терапию широкой публике.
Генеральный директор BioViva может быть противоречивым, но она не одна. Компании по всему миру провозглашают неизбежную антивозрастную революцию. Если вы верите их самым восторженным прогнозам исследований, мы находимся на пороге решения нашей самой большой проблемы смертности. Но насколько научно реалистичны эти усилия? И желанны ли они вообще? Что бы это значило для нашего общества, если бы мы могли вылечить старение в том виде, в каком мы его знаем?
О Мышах и людях.
Чтобы ответить на любой из этих вопросов, вы должны начать с более общего: что такое старение? Это не так просто, как кажется. “Нет единого мнения о том, что такое старение на самом деле”, — говорит Джеймс Клемент, основатель независимой исследовательской лаборатории долголетия Better Humans. “Есть только описательные определения”. Главным из них является то, что старение — это постепенная потеря биологической целостности — непрозрачный способ сказать, что с возрастом все разваливается. Ваше зрение ухудшается. Ваши кости становятся хрупкими. Ваши суставы воспаляются, а артерии затвердевают. Вы начинаете забывать.
Для обычных людей эти внутренние изменения предвещаются внешними признаками старения: седеющими волосами, морщинистыми лицами, постепенно обвисающей кожей. Говорят, что те, кому удается избежать (или скрыть) этих изменений, “хорошо стареют”. Несмотря на его неизбежность, наше общество изо всех сил пытается примириться со старением. Хотя мы пытаемся создать более щедрый язык для описания старения, наш страх перед ним все еще переполняет — тревожное чувство, что молодость подразумевает красоту, потенциал, силу, и что это медленно исчезает с годами, пока мы не станем старыми, дряхлыми, хромыми.
Чтобы замедлить переход, мы коллективно тратим около 500 миллиардов долларов каждый год на настойки, тоники, подтяжки и процедуры. Даже так мы все равно состаримся. Итак, индустрия борьбы со старением опирается на огромный источник общественных надежд. Их лозунги не сильно изменились со времен фонтана молодости — что, если старение — это такая же болезнь, как и любая другая, состояние, которое можно вылечить? — но технология прошла долгий путь.
Любопытный всем этим, я некоторое время назад пробирался по ковру по щиколотку в эксклюзивном отеле в округе Парижа, будучи гостем Натаниэля Дэвида, основателя Unity, биотехнологической компании, работающей над возрастными заболеваниями. За улитками и фуа-гра Дэвид просматривал фотографии на своем телефоне, показывающие мышей, которых лечили экспериментальным препаратом его компании. Мышь живет два года, более или менее, и стареет, как мы: волосы выпадают, глаза слепнут. Они заболевают артритом и меньше передвигаются. Но 2-летние мыши Дэвида были гладкими, ясноглазыми, активными, казалось бы, сохранявшими молодость благодаря его лекарствам.Испытания на людях еще не начались, но инвесторы оценили компанию в 700 миллионов долларов.
Один генеральный директор биотехнологической компании тихо сказал мне, что, по его мнению, существует “шанс в одну цифру”, что он все еще будет жив через 500 лет.
В Кремниевой долине, где 35 лет считаются старостью, антивозрастные стартапы пользуются большой популярностью. “Крупнейшие тематические инвестиции нашего времени — это изменение климата, чистое мясо и долголетие”, — говорит Джим Меллон, председатель Juvenescence, компании по разработке биофармацевтических препаратов, которая за последние три года собрала более 180 миллионов долларов для перспективных стартапов в области долголетия.. “Нет никаких сомнений: тема привлекает деньги. Для богатых людей идея жить дольше очень привлекательна!”
Прибыль Juvenescence ничтожна по сравнению с двумя миллиардами долларов финансирования, вложенными в секретную компанию Google Calico (сокращение от “California Life Company”), которая стремится определить методы лечения, “которые позволяют людям вести более долгую и здоровую жизнь”. Тем временем Джефф Безос из Amazon и Питер Тиль из PayPal вложили свои богатства в компании, занимающиеся генной терапией и разработкой лекарств, включая Unity Biotechnologies.
”В течение 10 лет мы увидим то, что работает, проблески надежды на продление жизни», — говорит Меллон.“Мы живем в тот момент, когда наука догоняет ожидания”.
И какие великие устремления! Один генеральный директор биотехнологической компании тихо сказал мне, что, по его мнению, существует “шанс в одну цифру”, что он все еще будет жив через 500 лет.
Глобальное Поседение.
Борьба со старением — это навязчивая идея не только миллионеров и миллиардеров, но и их друзей в правительстве. Активисты кампании в области здравоохранения бьют тревогу: темпы нашего старения скоро приведут к глобальному кризису. Население мира старше 60 лет удвоилось с 1980 года примерно до миллиарда и, как ожидается, снова удвоится к 2050 году. Все большая часть из нас — пожилые люди, и это плохая новость для общественного здравоохранения. Пожилые люди чаще страдают хроническими заболеваниями, такими как диабет, рак, слабость и катаракта, что оказывает большее давление на то немногое, что осталось от системы социальной защиты.
В своей промышленной стратегии на 2019 год Великобритания поставила перед собой “грандиозную задачу” добавить пять лет здоровой жизни каждому из своих граждан к 2035 году. Медицинские исследователи сейчас серьезно изучают вопрос о том, является ли ключом к победе над возрастными заболеваниями решение основной проблемы — самого старения. Это ставит их в неудобное положение с индустрией красоты, которая много обещала и мало что дала в этом пространстве, а также с легионами шарлатанов с незапамятных времен.
С научной точки зрения, многое из того, что мы считаем старением, является следствием повреждения ДНК, которое накапливается в клетках с течением времени. Клетки с повреждением ДНК могут вызвать проблемы для организма. Хромосомные часы (называемые теломерами) ограничивают количество раз, когда клетка может делиться, ограничивая их продолжительность жизни. Таким образом, старение кажется неизбежным, естественным пределом биологии, настолько прочно укоренившимся, что мы используем одно и то же слово как для возраста, так и для немощи.
Но не все животные стареют. Омары, например, в 30 лет такие же сильные и плодовитые, как и в 2. Они умирают только потому, что с каждым годом становятся все больше, пока, в конце концов, энергетические затраты на линьку такого огромного панциря не станут слишком велики, чтобы их можно было вынести. Очевидно, что у них есть какие-то защитные механизмы, которых нам не хватает.
И не все животные стареют с той же скоростью, что и мы. Джуди Кампизи — профессор биогеронтологии в Институте исследований старения имени Бака. “Разные существа с похожими геномами имеют радикально разную продолжительность жизни”, — говорит она. “Мышь и человек примерно на 97% генетически идентичны, но имеют 30-кратную разницу в продолжительности жизни. Что диктует, что мышь живет три года, а человек — 100?” Знание ответа на этот вопрос позволило бы нам продлить нашу собственную продолжительность жизни.
Как это будет работать?
Когда клетки приближаются к концу своей предопределенной жизни, некоторые впадают в состояние старения вместо того, чтобы умирать, раздражая окружающие ткани. Количество стареющих клеток в нашем организме увеличивается с возрастом, и считается, что длительное воспаление, которое они вызывают, лежит в основе многих возрастных заболеваний, таких как артрит. Поэтому две ключевые области, представляющие интерес для исследователей в области борьбы со старением, — это сенолитики, которые очищают организм от этих стареющих клеток, и восстановление теломер, которое в первую очередь должно предотвратить старение клеток.
Например, молодым мышам Дэвида вводили сенолитическое средство. А в 2012 году испанский биолог Мария Бласко показала, что мыши, получавшие теломеразу — белок, который восстанавливает теломеры, увеличивая количество раз, когда клетка может делиться, — жили на 20% дольше.
Майк Фоссел — президент биомедицинского стартапа Telocyte, который добивается одобрения Управления по контролю за продуктами и лекарствами США на генную терапию, удлиняющую теломеры, для борьбы с болезнью Альцгеймера. “Мы изо всех сил старались избежать ярлыка антивозрастной компании”, — говорит он. “Тем не менее, на фундаментальном уровне в некотором смысле это противоречие, потому что единственный способ, которым мы можем лечить болезнь Альцгеймера, — это обратить вспять старение на генетическом уровне”.
Если обнаружится, что возрастные заболевания имеют общий корень в старении клеток, это может запутать разграничение между здравоохранением, косметическими процедурами и продлением жизни. “Я не думаю, что это значимое различие”, — говорит Клемент. “Если вы снизите риск заболеваемости, по сути, мы не будем стареть таким образом, чтобы это было пагубно”. Другими словами: расти без старения.
Но в то время как увеличение продолжительности жизни, количества времени, в течение которого мы живем без хронических заболеваний, рассматривается как достойное стремление, увеличение продолжительности жизни не является. Когда правительство Великобритании пригласило Меллона дать показания для исследования здорового старения, его оптимизм в отношении исследований долголетия не был встречен собравшимися коллегами. Благодаря сенолитикам, восстановлению органов, открытию лекарств с помощью искусственного интеллекта и генной терапии, сказал он собравшимся коллегам, люди могут дожить до 150.
“Несбыточная мечта”, — фыркнул лорд Патель, председатель комитета.
“Мы быстро стареем, проводя это расследование!” — огрызнулся другой.
Такое отношение неудивительно, говорит Фоссел. “Мы сталкиваемся с множеством предубеждений. Это концептуальная революция. Мы ожидаем, что люди не поверят в это и не захотят в это верить”.
На грани законности
Призрак продавца змеиного масла все еще витает над отраслью. Ambrosia, одна из самых известных антивозрастных компаний Силиконовой долины, предлагала вливания крови молодых людей в качестве средства против старения. Он закрылся в 2019 году после предупреждения потребителей от FDA (“на некоторых пациентов охотятся недобросовестные субъекты”), только чтобы возобновить работу несколько месяцев спустя под другим названием Ivy Plasma.
Что касается Пэрриш из BioViva, то до сих пор не было никакой независимой проверки ее утверждений о том, что она прошла генную терапию, а также никаких доказательств того, что такое лечение было бы безопасным или эффективным для людей. “Вакцина”, обещанная общественности на Всемирном форуме долголетия, оказывается предложением протестировать терапию теломеразой у 10 пациентов с болезнью Альцгеймера в клинике в Мексике, вне контроля FDA. Его будет проводить радиолог Джейсон Уильямс, который ранее руководил клиникой в Алабаме, предлагавшей нелицензионные процедуры с использованием стволовых клеток, прежде чем он перевел свой бизнес за границу после репрессий FDA.
Даже если мы найдем лекарство, которое может продлить нашу молодость, мы должны быть осторожны, когда занимаемся одним из фундаментальных аспектов нашей биологии.
Фоссел беспокоится, что исследователи долголетия, желающие играть быстро и без промаха, рискуют еще одним “моментом Гелсингера”, имея в виду смерть пациента Джесси Гелсингера в результате неудачного испытания генной терапии в 1999 году. “Генная терапия становится гаражной индустрией, которой на самом деле занимаются люди в лабораториях на уровне бакалавриата”, — говорит Фоссел..“Мне неприятно думать о том, что кто-то допустит оплошность. Это вернуло бы поле назад”.
Ли Тернер, профессор биоэтики в Университете Миннесоты, который ранее сообщал FDA о деятельности Williams в области стволовых клеток, говорит, что такие компании, как BioViva, вряд ли выведут на рынок настоящие методы лечения.
“Все дело в создании пены, создании статей в СМИ — как способ привлечь инвесторов”, — говорит он. Эта репутация подрывает работу законных исследователей.
Болезнь, Подобная Любой Другой?
С точки зрения медицинских регуляторов, старение не поддается лечению. Испытания, которые специально направлены на демонстрацию омолаживающего эффекта, вряд ли будут одобрены. “Если вы хотите изучить омолаживающие свойства препарата сейчас, вам нужно посмотреть на что-то еще, что FDA действительно считает заболеванием, и прикрепить свой препарат к одной из этих этикеток”, — объясняет Клемент.
Таким образом, первые антивозрастные препараты, которые появятся на рынке, почти наверняка будут одобрены для лечения других возрастных заболеваний: остеоартрита, потери мышечной массы, болезни Альцгеймера. Одним из таких препаратов является метформин, уже одобренный и широко назначаемый в качестве антидиабетического средства, и в настоящее время проводится исследование на предмет возможного омолаживающего эффекта стоимостью 65 миллионов долларов.
Само время здесь является препятствием. Просто потребуется слишком много времени, чтобы продемонстрировать, что любой препарат может замедлить старение — или появление старения. “Ни одна компания не может поддерживать себя в течение 40 лет, пока они выясняют, работает ли что-то в смысле долговечности”, — объясняет Меллон. “Каждая компания должна иметь коммерческое применение для лечения болезней старения”. Например, омолаживающая сыворотка Unity для мышей позиционируется как средство для лечения артрита. Но его последствия могут быть гораздо более масштабными. За десертом в парижском отеле Натаниэль Дэвид из Unity заверил меня: “Каждый захочет это лекарство”.
Самым большим препятствием является обоснованный страх перед побочными эффектами. Даже если мы найдем лекарство, которое может продлить нашу молодость, мы должны быть осторожны, когда занимаемся одним из фундаментальных аспектов нашей биологии.Укорочение теломер и старение — это не биологические сбои, а важные защитные механизмы. Генетическое изменение, которое приводит к экспрессии теломеразы — белка, который восстанавливает теломеры и позволяет клеткам продолжать делиться, — является характеристикой раковых клеток. Аналогичным образом, старение приводит старые клетки, которые накопили повреждения в своей ДНК, в состояние стазиса, прежде чем они смогут стать злокачественными. Это кажется веской причиной не назначать ни то, ни другое здоровым людям.
Все Хорошо, Что Хорошо Кончается.
Даже если бы мы нашли безопасный способ победить возрастные заболевания и стареть без старения, есть все шансы, что в результате мы больше не проживем. “Публике трудно понять разницу между смертью и старением”, — говорит Кампизи. “Они связаны, но не одно и то же”. Хотя за последнее столетие ожидаемая продолжительность жизни увеличилась, и все больше людей доживают до 80 лет, число людей, достигших 90 или 100 лет, не увеличилось в той же пропорции. Это намекает на то, что могут быть и другие процессы, которые ограничивают продолжительность жизни человека, пока неизвестные.
Точно так же, в то время как сенолитическое лечение может помочь мышам выглядеть моложе и здоровее, чем их естественно стареющие коллеги, они не обязательно живут дольше. Меллон предостерегает от чрезмерных инвестиций в эти вмешательства, говоря: “Если вы вылечите все эти болезни, это только добавит десятилетие. Это не лекарство от старения”.
“Часть меня действительно считает старение фундаментальной чертой человеческой жизни и что мы должны скептически относиться к любому, кто говорит, что мы можем его искоренить”, — говорит специалист по биоэтике Тернер. “Это связано с фантазиями о том, чтобы не стареть, не умирать. Это надвигающаяся тень мошенника”.
Несмотря на эти оговорки, борьба с возрастными заболеваниями, вероятно, станет самой важной проблемой здравоохранения нашего времени. Те из нас, кто ожидает состариться в ближайшие десятилетия, могут только надеяться, что нынешний культурный сдвиг сохранится и в конечном итоге отодвинет на второй план идею о том, что быть старым означает быть немощным. Это может начать разрушать негативные культурные ассоциации, связанные со старением, и наше смешение красоты и молодости. Когда мы увидим людей в возрасте 80-90 лет, ведущих насыщенную, активную жизнь, возможно, старость покажется не такой уж страшной. Может быть, это просто покажется красивым.
